Женщина обнимает девочку, уходит, а я сам не знаю, зачем, смотрю ей вслед. Тело тяжестью наливается, не дает сдвинуться с места. Стою и смотрю, как женщина снимает девочке шапку, из-под которой рассыпаются густые темные кудри.
Вздрагиваю, хочется протереть глаза. Мелочь поворачивается в мою сторону, она больше не плачет и не трет глаза. Зато мне свои не мешало бы протереть.
Не могу сдержать возглас удивления, который сменяется шоком.
— Майя?..
Иду за ними быстрым шагом, переходя на бег. Но женщина растворяется в толпе, и через секунду ее силуэт в темном пальто исчезает за поворотом...

— Познакомься, Демид, это моя дочь, Арина. Она жила с матерью в Европе, теперь живет со мной. Арина, это Демид Ольшанский, мы с ним сто лет знаем друг друга! — Покровский распинается, а я поглубже сую руки в карманы, сжимая их в кулаки. Передо мной стоит вчерашняя девчонка, бедная студентка, которую я отбил у сопливых насильников. И которая сделала меня как пацана. — Ну как, успела в общагу? — нависаю над девчонкой, пока Глеб нас не слышит. — Троллейбус не сломался? — Нет, господин Ольшанский, все прошло хорошо, — отвечает она, хлопая ресницами в пол-лица. А меня кроет. Я вчера стал ее первым мужчиной. А сегодня узнал, что она Арина Покровская. Дочь моего друга.

— Мой любимый скоро разведется со своей курицей, — говорит моя беременная соседка по палате. Я выхожу помыть чашку и слышу стук открывающейся двери.
— Котик, ты приехал! — визгливо вскрикивает Лиза.
— Поехали, скорее, у меня мало времени. Это твои вещи? — отвечает ей низкий голос с хриплыми нотками, и я хватаюсь за раковину.
— Рустам? — не шепчу. Стону.
Чашка со звоном падает на пол и раскалывается на несколько крупных осколков.
— Соня? — мой муж делает шаг навстречу. — Ты?..
Рустам испепеляет меня взглядом, мы вместе смотрим на подол моей одноразовой больничной рубашки.
Потому что по нему расплывается большое красное пятно.
И я теряю сознание.